Прикосновение как вопрос веры

 Об этом человеке написано более 300 книг, его жизнь и подвиг вдохновляли кинорежиссеров. В 1999 году о нем был снят фильм «Молокаи» режиссера Пола Кокса. Бельгийский священник Дамиан де Вестер, монах из ордена Святейших Сердец Иисуса и Марии, был причислен к лику святых Папой Бенедиктом XVI 11 октября 2009 года.

С 1850 года проказа начала стремительно и устрашающе распространяться по островам Гавайского архипелага. Тогда практически ничего не было известно о способах заражения болезнью – возбуждающая ее бацилла была открыта лишь в 1873-м. Недуг считался неизлечимым, не существовало вакцин, поэтому единственным способом борьбы с эпидемией была полная изоляция больных. Подробное описание такого способа мы находим еще в Ветхом Завете: лепра считалась проклятьем Божьим, и относились к ней именно как к проклятью.

Такое же убеждение привело к основанию колонии Калавао на острове Молокаи: было выбрано труднодоступное место, скалистое и пустынное. Начиная с 1866 года каждый месяц из столицы – Гонолулу – отчаливал корабль, наполненный прокаженными. Их силой отправляли в колонию. 

И если для белых лепра означала отсутствие всякого контакта, даже с родными, то для гавайцев контакт с людьми, в том числе и физический, оставался ценностью, от которой нельзя было отказаться: она была важнее самой опасности.

Тех, у кого подозревали заболевание, забирали для окончательного диагноза. Это происходило среди протестов родственников: больных прятали, целые семьи переселялись в уединенные места, а от полиции защищались с оружием в руках. Часто случалось, что друзья и родные прокаженных также притворялись больными, чтобы сопровождать своих близких.

Дамиан (в миру – Жозеф), выросший в крестьянской семье, обладал крепким телосложением и сильным, живым темпераментом. В 18 лет он мечтал стать бенедиктинцем, но вступил в орден Святейших Сердец по настоянию своего брата Панфила, уже принадлежавшего к этой общине. Брат оказался среди избранных для миссии на Гавайях, но в Лувене вспыхнула эпидемия тифа. Панфил ухаживал за больными и сам заболел, а Дамиан попросил настоятелей отправить его на Гавайи вместо брата. 19 марта 1864 года, после восьмимесячного путешествия по морю, Дамиан ступает на гавайскую землю, где останется до конца своих дней. Спустя два месяца его рукополагают во священники, и почти десять лет он возвещает Евангелие в разных уголках архипелага. И вот, в 1873 году, - встреча с епископом Мегре, апостольским викарием на Гавайях. Он обратился к настоятелям ордена с просьбой прислать миссионеров на Молокаи, где прокаженные были практически оставлены на произвол судьбы. Отец Дамиан вызвался туда ехать, и 10 мая того же года он прибыл на Молокаи.

На этом острове никогда прежде не жил белый человек. Лишь изредка врач посещал больных. Он осматривал их, приподнимая одежду концом трости, а лекарства оставлял за порогом лечебницы. Бывали там и протестантские пасторы, которые проповедовали издали, стоя на террасе. Они не позволяли себя трогать. Гавайцы не воспринимали их проповедь: они видели в них лишь белых, глаза которых были наполнены ужасом от одного только вида прокаженных. Но и среди самих больных солидарность и интерес были замкнуты лишь на собственных родных, всех остальных они считали врагами.

Колония-лепрозорий была настоящим адом – не только из-за того, что происходило с телом, обезображенным язвами, но и из-за того, что происходило с душой и со всей социальной жизнью. Лепра была физическим и психологическим разрушением. В деревне не хватало воды, повсюду были грязь и запустение, каждый был готов напасть на другого при малейшей провокации и следовать самым низменным инстинктам. Люди вели абсолютно безнравственный образ жизни, они порабощали детей и женщин, алкоголизм и наркомания были в порядке вещей. Больные поклонялись идолам, и повсюду царил дух суеверий. Все это усугубляло почти полное отсутствие интереса властей к Молокаи. Вначале для больных не было построено никакого жилья, не было ни лечебниц, ни кладбищ, никаких вообще структур. Колония держалась, по большому счету, на одном-единственном принципе, и старейшие обитатели деревни внушали его новоприбывшим: «Здесь нет никакого закона».

Отец Дамиан приплыл на остров с часословом и распятием в руках. Первые недели он ночевал под деревом и ел на плоском камне. Он добровольно решил полностью погрузиться в этот разлагавшийся мир. Больше всего его мучило зловоние, особенно когда больные подходили ближе. Чтобы как-то избавиться  от удушливого запаха, отец Дамиан стал курить трубку. Он сразу же понял, что больные ни за что не примут его, если он будет от них шарахаться и избегать контактов. Его совершенно не заботило, что сам он может заразиться. Всю свою миссию он вверил Господу, Пресвятой Деве и святому Иосифу. Настоятели постоянно напоминали ему в письмах, чтобы он остерегался заражения, но он понимал: незачем было приезжать на Молокаи, если остаешься «хаоле», «белым», одним из тех, кто отказывались прикасаться к прокаженным.  А для священника нелегко было избежать прикосновений: ведь он должен был давать Причастие, помазывать священным елеем. Он должен был перевязывать безобразные язвы или просто брать в руки цепь от колокола, куда забирались дети. 

Но отец Дамиано поступал так не только для того, чтобы не ранить чувства гавайцев. Он всегда говорил, что Церковь – это Тело Христово, и все ее Таинства и деяния – это знак физического, спасительного контакта между человечностью Христа и нашим страждущим человечеством. И если для самих гавайцев прикосновение было вопросом культуры, то для отца Дамиана оно было вопросом веры. За столом он ел «пой» - мясо, перемешанное с мукой тропического растения таро, – из общей тарелки, вместе с прокаженными; пил из чашек, которые ему подавали, играл с детьми, постоянно взбиравшимися на колени к «доброму гиганту», как его называли.

Весь смысл миссии отца Дамиана заключался в подготовке к смерти. Не могло быть иначе – ведь при отсутствии лечения смерть была неминуемой. Поэтому педагогика, которую миссионеры могли применять в других местах, здесь не имела смысла. Обычно миссионеры учили хорошо жить, чтобы хорошо умереть. На Молокаи же все было наоборот: нужно было научить хорошо умереть, чтобы люди могли хорошо жить – то есть обрести смысл, достоинство и даже радость в своем подобии жизни, в остатках существования, таких же жалких, как и остатки изъязвленного тела.

Смерть, таким образом, была «предисловием» ко всему благовествованию, и от нее зависело все остальное. Отец  Дамиан осознавал, что и его когда-нибудь коснется такая же смерть, ведь он не хотел и не мог быть простым наблюдателем. Отец Дамиан начал «праздновать смерть», наделяя ее человеческим достоинством. До его приезда тела покойников просто бросали на улице или отдавали на корм свиньям. Поэтому строительство кладбища было важным шагом для того, чтобы смерть стала достойной. Помимо кладбища, отец Дамиан основал Похоронное братство: его члены готовили деревянные гробы и с молитвой сопровождали умершего на кладбище под звуки музыкальных инструментов. 

И уже после вопроса о смерти вставал вопрос о Таинствах, которые вдыхали жизнь. В первую очередь это Евхаристия. Самым торжественным праздником на острове Молокаи стал «Корпус Домини», когда прокаженные шествовали пышной процессией. Отец Дамиано организовал и непрерывное поклонение Пресвятым Дарам, установив для больных дежурства в храме, а если у кого-то из них не было сил, он должен был встать на колени у собственной постели и поклоняться духовно. 

Помимо Похоронного братства, миссионер создал и Братство священного детства для беспризорников, Братство Св. Иосифа для посещения больных на дому и Братство Пресвятой Девы для воспитания девушек. Он организовал социальную жизнь деревни, отправляясь от веры. Все это позволило коренным образом улучшить санитарную обстановку на острове и так заботиться о больных, как никто себе раньше этого не представлял. Он построил дорогу, два водопровода, цистерны для воды, несколько складов, больницу и диспансер, школу для девочек… Конечно, для всех этих работ он располагал экономическими средствами: не было недостатка в благотворителях, которые жертвовали в пользу миссионера, - ведь о нем с самого начала писали газеты. Однажды Комиссия по гигиене предложила оплачивать его труд, но он ответил, что ни на минуту не остался бы на острове за деньги, но охотно будет жить здесь из любви к Богу.

Активная деятельность отца Дамиана вызывала неприятие как у протестантов, пытавшихся очернить его личность, так и у самих его собратьев. Настоятели монастыря были возмущены шумихой, поднявшейся в прессе, которая прославляла дело бельгийского миссионера, и обвиняли его в том, что он берет на себя обязанности правительства. В 1874 году случилось чудо – делегация протестантов увидела торжественное шествие на Corpus Domini. Они были настолько поражены, что двадцать из них попросили о Крещении в Католической Церкви. 

Однажды, вернувшись домой вечером, отец Дамиан погрузил ноги в таз с горячей водой и вдруг увидел, что кожа покраснела и вздулись волдыри. Коснувшись рукой воды, он понял, что опустил ноги в кипяток и не заметил этого. Нижние конечности утратили чувствительность – он заразился лепрой. «Да будет воля Твоя!» - так завершал отец Дамиан свое письмо настоятелю, в котором сообщал о болезни. Настоятель посоветовал не покидать остров… После шестнадцати лет среди прокаженных, в возрасте 49 лет, в понедельник Пасхи отец Дамиан де Вестер праздновал свою Пасху на небесах. 

В одной из записей в годы болезни отец Дамиан так обращался к самому себе: «Молись о стяжании духа смирения, чтобы хотеть презрения. Если тебя осмеивают, радуйся. Не надо обманываться похвалой человеческой, мы не должны быть довольны собой, но благодарить тех, от кого имеем скорби, кто нас презирает. Нужно молиться Богу о них. Для этого, кроме благодати, нужно большое самоотречение и постоянная жертвенность, благодаря которой мы преображаемся в Распятого Христа».