Контркультура целибата

 «Вызов для современного менталитета. Исследование о Церкви. ‘Больше, чем когда-либо, сегодня безбрачие католического священника имеет негативные отзывы в прессе’». Так начинается книга «Целибат священников: должна ли дисциплина Церкви его отменить?» журналиста Жана Мерсье, заместителя редактора еженедельника «La Vie» и специалиста по религиозным вопросам. Умный и живой текст представляет собой подробное исследование этой темы в истории Церкви и светского общества, от её освещения в библейской традиции до ситуации и дискуссии в конце ХХо и в начале нового века. Автор приводит аргументы критикующих безбрачие священников и задаётся вопросами о перспективах этого явления. Публикуем заключительную главу этой книги.

****

После экскурса, который был одновременно историческим, богословским и духовным, неизбежной является констатация того, что священническое безбрачие находится сегодня в положении обвиняемого. Оно считается ответственным за целый ряд сексуальных отклонений среди священников и главной причиной нехватки призваний. Этот процесс систематически освещается в средствах массовой информации, особенно когда возникают скандалы и когда священник оставляет служение, потому что решил жениться. Каждый раз эмоциональная сфера и добрые чувства, кажется, одерживают верх над богословской или духовной точками зрения или просто здравого смысла, требуя отмены дисциплины, которая считается архаичной, устаревшей и даже жестокой. Особенно среди католиков, в том числе и практикующих, отмечается  незнание и непонимание богословских и духовных проблем безбрачия священников.

Самым трудным для понимания наших современников является то, что священник не может соединиться с женщиной, если они влюбляются друг в друга, и что для этого он должен оставить служение именно в то время, как в Церкви не хватает священников. Большинство верных считают это скандалом, несправедливостью, абсурдом. В глазах католической Церкви для этой проблемы нет никакого «возможного» решения. Восточная или Западная Церковь, рождённая две тысячи лет назад, никогда не считала возможным, что безбрачный священник может жениться и при этом исполнять служение священника.

Будущие священники, которые во время их рукоположения в диаконы  торжественно обязуются оставаться холостыми, знают об этом, и Церковь не считает возможным пересматривать это обязательство. Этот вопрос кажется под запретом, и, даже если предположить, что может появиться новая норма, то никакая церковная традиция не будет служить ей в качестве опоры.

Остаётся вопрос о рукоположении женатых мужчин, предмет очень широкого обсуждения в рамках католичества, особенно потому, что можно опереться на древнюю традицию, и потому что в наши дни оно уже практикуется в отдельных случаях и в Латинской Церкви. Многим людям это кажется очевидным и неотложным выходом для решения проблемы отклонений священников, их так называемой «сексуальной неудовлетворённости», и, прежде всего, для покрытия дефицита призваний.

Эта книга является своего рода исследованием на эту тему. В ней принимается во внимание реальность рассматриваемых вопросов и трудностей, возникающих как в Восточных Церквах, так в Латинской Церкви с бывшими служителями Реформации, ставшими католическими священниками. Истина заключается в том, что у  женатого духовенства возникает целый ряд проблем. Рукоположение viri probati, «проверенных мужей» зрелого возврата  может оказаться ложной хорошей идеей, если она создает новые проблемы, более сложные, чем предыдущие (например, развод). Поэтому Церковь может использовать её только с бесконечной проницательностью и осторожностью.

Священнический целибат является одной из основ католической традиции, которая выходит далеко за рамки простого дисциплинарного или правового вопроса. Его богословские обоснования являются слабыми, потому что Церковь не может сказать, что безбрачие представляет собой онтологическое условие священства. Поэтому существуют «пределы» в толковании его необходимости. Обет безбрачия является не чем иным, как наиболее «удобной» рамкой для священства. Но его нельзя обсуждать, не нарушая идентичности священства. С другой стороны, не доказано, что речь идёт о безотлагательных ожиданиях практикующих католиков, которые ходят на Святую Мессу каждое воскресенье, и которые, к тому же, очень слабо представлены в опросах...

Возможная эволюция практики может заключаться в том, что Церковь будет постепенно распространять режим освобождения от безбрачия в редких случаях исключительных призваний женатых мужчин, чтобы ответить на очень конкретные желания, которые вызваны Святым Духом внутри супружеской пары. Это то, что происходит в случаях с бывшими служителями Реформации.

Но если исключение подтверждает правило, то первое, однако, не может заставить исчезнуть второе. Следовательно, необходимо сохранить обязательство безбрачия, с возможностью более широких исключений, чем уже существующие, которые ограничиваются бывшими англиканскими или протестантскими служителями. Напротив, идея постановить, в конце (гипотетического) третьего Ватиканского Собора, что женатые мужчины смогут вступать в семинарию так же, как неженатые, представляется опасным путём. Решение о viri probati – мужчинах зрелого возраста, которые могли бы становиться священниками, чтобы закрыть зияющие дыры, образовавшиеся от нехватки пастырей – это тоже ложный путь. Он соответствует представлению о Церкви, унаследованному из пятидесятых и шестидесятых годов прошлого века, периоду, когда люди были в основном католиками, и когда на повестке дня приоритетной была задача обеспечить верных пастырями с территориальной точки зрения. Но эта «кадастровая» Церковь принадлежит к прошлому, тем более, что в эпоху Интернета, процесс религиозной принадлежности уже не проходит обязательно по территории. Будущая модель Церкви представляет собой  небольшие общины в диаспоре, сформированные вокруг Евхаристии. Следовательно, потребуется больше священников-апостолов, очень мобильных. В таком контексте, целибат является более подходящим. Сегодня именно миссионерская деятельность мотивирует кандидатов в священство, в противоположность фигуре священника-чиновника, который царствует над каким-то четко определенным географически приходом.

Долгое время считавшийся чем-то непомерным, целибат, как бы то ни было, не сказал своего последнего слова. Более того, – он приобретает новое значение в нынешнем репозиционировании католичества как силы сопротивления против системы, перед лицом ультра-либеральной модели, которая навязывает «единую мысль» развития личности через индивидуалистическое потребительство. Безбрачие является частью устройства, которое способствует перепланировке Церкви как пространства контркультуры, способное вдохновлять новые поколения.

Молодые священники и молодые поколения католиков не желают т. н. мелкобуржуазной эволюции священства. Молодые пастыри не имеют никакого желания собирать вместе мирян, которые не всегда могут дать молитве место, которое она заслуживает. Требование «брака для священников» сегодня отвергается молодыми католиками, которые поступают в семинарии, в то время как оно волновало семинаристов в 1968-м... За четверть века стрелка весов повернулась в другую сторону, по сравнению с семидесятыми годами, – в сторону возвращения к древним формам, особенно с литургической точки зрения. Это возвращение миссионерских фигур, путешествующих, как в своё время иезуиты Южной Америке, модель, которую воплощает Папа Франциск. Брак и безбрачие являются двумя параллельными призваниями.

За пятьдесят лет богословие брака существенно изменилась. Понтификат Иоанна Павла II стал поворотным пунктом в этой области. Папа-поляк восхвалил союз между мужчиной и женщиной и положил конец любым унижениям супружеского акта: восприятие брака как уступки тем, кто не может обойтись без секса,  было полностью выведено из игры. В восьмидесятых годах прошлого века произошел взрыв свободных союзов, банализация развода, но Иоанн Павел II вернул браку его священное значение. Сегодня гиперсексуализация общества и возвеличивание прелюбодеяния в средствах массовой информации подвергают семейные узы  постоянным испытаниям. Этот контекст наделяет брак пророческой функцией, даже рыцарской, особенно в католических кругах. Брак между мужчиной и женщиной становится своего рода взаимным и религиозным освящением нового типа.

Одновременно с этим, место, отводимое священническому безбрачию, сместилось: уже не имеет места превознесение девственной чистоты, очень сильное в послевоенный период. Молодые священники не завидуют супружеским прерогативам мирян. Они принимают целибат не из отвращения к сексу, как к чему-то, что является «нечистым» или отдаляет их от Бога. Многие священники подчёркивают, что истинный отказ может быть только от чего-то прекрасного и хорошего по самому определению. Их воздержание является не вопросом аскетизма или лишения, но выбором  другого счастья. Они напоминают, что Иисус никогда не описывал Свой отказ от сексуальности как принижение супружеского акта, но объяснял это как знак «ради Царства Небесного». Христос показывает, что пасхальная тайна является Его брачным ложем с Церковью, и именно этот способ идентификации «работает» для сегодняшних молодых  священников.

Священники, родившиеся после Второго Ватиканского Собора,  особенно поддерживают это возвращение сакрального смысла браку, рассматривая его как параллельное призвание к священству, так, как его видел Иоанн Павел II. Тем самым, было бы очень трудно жить одновременно двумя этими призваниями, требующими всех душевных сил, как пришлось бы женатым священникам. Таким образом, Церковь, кажется, не может – и не желает – рассмотреть богословское соединение между двумя этими Таинствами, что было бы необходимым, если думать об установлении рукоположения женатых мужчин. Кроме того, этот богословский «пробел» является одной из трудностей, с которыми сталкиваются дьяконы и их жёны. Такая блокировка ещё более законна, если рассматривать эти два Таинства как два пути к святости, которые мобилизуют различные богословские и духовные сферы. Каждому из нас стоит задуматься о реальности нехватки священников. Конечно, священники находятся на грани эмоционального выгорания. Но они особенно перегружены организационными и административными задачами, а не только специально священническими.

Гораздо большей проблемой является процесс изменения христианских общин, очень опасный процесс, потому что, через какие-нибудь пятнадцать лет, число действующих священников резко сократится, достигнув примерно трёх тысяч во Франции. В некоторых сельских епархиях останется всего лишь десяток священников, продолжающих дело, которым придётся проявлять чудеса ловкости, прежде всего за счёт своей выносливости и крепкого физического здоровья. Во многих других европейских странах ситуация практически такая же.

Многие христиане всё ещё не осознали, что может произойти, и представляют себе, что Церковь может продолжать предлагать им своего рода услугу в религиозной сфере, – которая до сих пор работает в некоторых местах, – не понимая, что для исправления ситуации с нехваткой священников верные должны сами предпринимать конкретные действия, помогая Церкви материально и делясь с нею своими талантами. Их участие в Евхаристии слишком часто становится одной из опций при организации выходных дней, точно так же, как и время, отводимое для молитвы и для изучения Библии. Церковь должна обратиться, иначе она может исчезнуть. Так как, безусловно, будет все труднее и труднее оставаться христианином в обществе, ценности которого отдаляют от Евангелия, католики должны соизмерять себя с истиной их отношений с личностью Христа, своим стремлением поддерживать эти отношения через молитву и принятие таинств. На основании этой реальности их способ жить верой приблизится к деятельной и активной манере евангельских Церквей. И тогда они осознают, что не священник должен идти к ним, приспосабливаясь к их потребностям, но они сами должны прилагать какие-то усилия. Например, чтобы принять Тело Христово. Это нелегко принять, потому что за последние сорок лет Причастие в глазах верных утратило свой сакральный характер, стало чем-то обычным, само собой разумеющимся, что можно получить во время любой Мессы.

Эти новые данные могут породить новое осознание и новое доверие среди католиков: то есть, что следует поощрять призвание к священству среди своих детей, в своих приходах и школах, или католических университетах. В противном случае ничего не изменится. Суть в том, что родители должны вернуть себе уверенность в том, что священство может быть путь к счастью для их детей.

Подавляющее большинство воспитателей в семинариях отмечает слабость и незрелость кандидатов в священство, – черты, типичные для нынешнего поколения. Это подразумевает мужественное осознание физических и духовных проблем, начиная с формирования в семинарии, и серьезное духовное сопровождение священников после рукоположения. Священническое служение будет становиться всё более сложным в западном контексте, в котором христианство призвано стать творческим меньшинством, не замкнутым в самом себе. Радость жизни и спокойная уравновешенность священников окажут влияние на призвание других молодых людей следовать по этому пути, и на доверие к Церкви и к Евангелию.

Принять навсегда одно из этих состояний, будь то брак или освященное безбрачие, является вызовом против страха, против боязни оказаться не на высоте, ошибиться, потерпеть неудачу. Обет безбрачия – как и брак, хотя в отношении него это воспринимается меньше – связан с вопросом благодати, то есть, силы, которую Бог даёт безвозмездно, чтобы идти дальше, день за днем, и образом этой благодати является манна, дарованная в пустыне. Подобно манне, благодать также невозможно накапливать, как верблюд накапливает воду в своих горбах. Её получают изо дня в день. Она идёт рука об руку с верой и надеждой и созидает любовь. Все размышления о будущем Церкви опираются, таким образом, на вопрос принятия благодати. Божью благодать, – которая  позволяет оставаться в браке или в безбрачии, – невозможно «заслужить», она предполагает определённые условия принятия, открытость сердца, которое становится местом подлинной духовной борьбы, начинающейся заново каждое утро.